Итак, контракт был подписан в первых числах августа. Рэйчел пообещала начать работать над книгой в середине сентября. Шесть недель, как я полагал, будет вполне достаточно. Я передал ей манускрипт, комментарии, написал список вопросов – и особенно подчеркнул, что к вопросам она должна обратиться только после того, как напишет свое собственное мнение. Не хочу, сказал я, чтобы это работало как подсказка – мне интересно в первую очередь то, какие недостатки в книге найдете вы сами. Разумеется, ответила Рэйчел.
К первых числах октября я написал ей письмо – начата ли работа, как продвигаются дела, все ли в порядке? Рэйчел ответила, что пока что занята другими книгами, но вот-вот все закончит, и уже после этого ничего не будет ее отвлекать от моего манускрипта. Я примерно этого и ожидал – но времени все равно было достаточно.
29 октября пришло письмо с новостями – мой редактор «сделала большую часть работы и полным ходом продвигается к вперед», но, к сожалению, приболела. Нельзя ли дать ей еще одну неделю, чтобы она закончила все без спешки? Это тоже было ожидаемо. Редакторы – ужасно хрупкие существа, они болеют беспрерывно и, конечно, каждый раз эти несчастья случаются неожиданно, как снег в середине декабря. Разумеется, ответил я, неделя, или две, или сколько нужно – главное, чтобы работа была сделана. Мы договорились на перенос дедлайна на 8 ноября.
Поздно вечером 8 ноября приходит еще одно письмо. Все готово… но будет завтра до полудня, хорошо? Это уже было немного слишком, но я сказал, что все нормально.
9 ноября в 11:59 (не шучу), приходит уведомление о том, что Рэйчел выложила свое “редакторское заключение” и откомментированный манускрипт. Разумеется, я тут же бросился читать заключение… и это оказывается всего лишь ответами на мои вопросы. Никакого «персонального мнения опытного редактора», никаких указаний на слабости текста, проблемы с сюжетом, в общем, ничего, что было в тех демонстрационных документах, которые Рэйчел присылала мне раньше. Сказать, что я был разочарован – это значит не сказать ничего. Глубоко вздохнув, я полез читать комментарии к манускрипту, и первое, что я заметил – дата, когда эти комментарии были сделаны. Самый ранний – 30 октября. На следующий день после того, как Рэйчел стала просить об отсрочке («большая часть работы уже сделана»).
Проверка дат создания и редактирования документов, присланных профессиональным редактором, показало, что все было написано в течение одной – последней – недели.
Тут меня, конечно, разорвало на тысячу маленьких медвежат, и Мышу пришлось сутки склеивать меня обратно.
Еще сутки я задавал вопросы коллективному разуму на разных писательских форумах, пытаясь понять, как мне поступить. Все ответы были в духе «чувак, тебе не повезло, но сделать с этим ты ничего не сможешь. Тебе прислали заключение и комментарии? Значит работа сделана. Насколько хорошо она сделана – это уже вкусовщина.» Тут я, конечно, допустил ошибку, и послушался всех этих советчиков, вместо того чтобы сразу написать администраторам Reedsy – платформы для редакторов-фрилансеров – и пожаловаться. Вместо этого, я решил, что с паршивой овцы хоть шерсти клок – попробую вытащить из Рэйчел хоть что-то.
Мы снова вступили в переписку. Она, разумеется, уверила меня что не читала мои вопросы заранее. Просто так совпало, что ее собственное мнение оказалось ужасно похожим на мое. Ну да. Я стал перечитывать все ее замечания по тексту, задавать уточняющие вопросы и т.п. Половина замечаний была совершенно идиотская – «у тебя готовят только женские персонажи, ай-яй-яй!» (это неправда) или «у тебя плачут только девушки» (это тоже неправда) или «твой гетеросексуальный главный герой почему-то обращает внимание только на то, как выглядят девушки, внешность парней его не интересует (по сути правда, но по смыслу… «почему-то»). Еще четверть комментариев ставила меня в тупик – было похоже, что Рэйчел читала невнимательно и поняла не все. Оставшиеся были по делу. На них я и сосредоточился.
В начале декабря мы закончили. Я написал Рэйчел ужасно вежливое письмо, в котором выдал все – и то, что некоторые ее комментарии оказались полезными, и то, что у меня есть чувство, что она читала манускрипт только один раз, и что она, вероятно, не была со мной честна относительно времени, которое она потратила на проект. Я не ожидал, что она ответит. Деньги были заплачены вперед – правила Reedsy. Но Рэйчел, к моему удивлению, ответила.
«Признаю, что качество моей работы в этот раз было низким. Но у меня были трудные месяцы в жизни, так что вот. Я очень хотела все сделать хорошо, но не смогла. Предлагаю вам свои извинения и треть уплаченной суммы назад. Это будет нормально?»
Тут меня разорвало еще раз, совершенно диким образом. Целую ночь я не спал – меня трясло. Извинения и треть? Нет, Рэйчел, написал я на следующий день. Так не пойдет. У нас был контракт, и ты его не выполнила. Плохо сделанная работа – как новая крыша, которая течет. Ее нельзя «дочинить», ее нужно переделывать с нуля. И это уже не говоря о том, что я прождал четыре месяца, чтобы получить в результате ничего. Возвращай все, написал я, и я не буду жаловаться в Reedsy. И тут мне аукнулась моя – и всеобщая американская – вежливость. Оказалось, что раз я подозревал, что Рэйчел мне врала все это время, то я должен был сказать ей об этом сразу. А так она потратила свое время на то, чтобы отвечать на мои вопросы. А ее время стоит денег. Треть или ничего.
Я написал администраторам. Пять недель спустя (с опозданием на две недели, хаха) они приняли решение. «Редактор сделала все плохо, но она все-таки что-то сделала, поэтому мы вам вернем только 70% от уплаченного гонорара.» О том, сколько времени и нервов было потрачено, никто не вспомнил.
Итак, очередная (надеюсь, последняя!) попытка найти «профессионала индустрии» закончилась так же, как и остальные.